«Восток-3А») с человеком в декабре 1960 года, считая его задачей особого значения...»
Выходит, то, что потрясло мир 12 апреля 1961 года, планировалось на декабрь 60-го. Почему срок полета был перенесен?
Этой памятной даты нет пока официально в нашем календаре, но, надеюсь, обязательно будет. Потому что очень дорогую цену заплатили за нее создатели ракетно-ядерного щита и пионеры пилотируемой космической программы Отечества. 24 октября 1960 года на космодроме Байконур случилась самая крупная катастрофа с многочисленными человеческими жертвами (на Западе известна как «Катастрофа Неделина» - англ. Nedelin catastrophe).
Космическая гонка рубежа 1950-1960-х годов была, пожалуй, самым ярким и заметным для окружающей среды символом противостояния двух геополитических блоков и двух идеологических систем. Советский Союз и США рвались в космос, но в основе этого стремления лежало не только желание оказаться там первыми из соображений престижа. Покорение околоземного пространства превратилось в необходимый фактор выживания в ожесточенных условиях холодной войны, пик которой пришелся на вторую половину1950-х годов.
Страна была вынуждена укреплять обороноспособность, развивать ракетную технику. Для этого были привлечены видные советские ученые, конструкторы и военачальники: М.В. Келдыш, И.В. Курчатов, С.П. Королев, В.П. Глушко, М.И. Неделин и другие. Центром испытаний стал НИИП-5 МО СССР - космодром Байконур.
К началу 1960-х в США на боевое дежурство было поставлено около 40 межконтинентальных баллистических ракет, способных с ее территории достигнуть целей в СССР. Кроме того, американцы располагали дополнительным арсеналом ракет средней дальности, дислоцированных на их военных базах у границ Союза, а также флотом стратегических бомбардировщиков.
СССР находился в несравнимо худших условиях. Единственная имевшаяся на вооружении МБР - Р-7 разработки ОКБ-1 Сергея Королева - была развернута в количестве всего 4 (!) штук, причем
эта ракета, незаменимая при мирном исследовании космоса, обладала целым рядом принципиальных недостатков в своей боевой модификации. Во-первых, это была ракета наземного базирования, ее пусковые установки и габариты исключали возможность скрытного развертывания. Во-вторых, в качестве окислителя (одного из двух основных компонентов ракетного топлива) в королёвской «семерке» использовался жидкий кислород.
Как бы то ни было, к началу 1960-х стало ясно: Р-7 на роль основы «ядерного щита» Советского Союза не годилась. При этом руководство партии и правительства настойчиво требовало от ученых немедленного достижения паритета с Соединенными Штатами по межконтинентальным ракетам. Никита Сергеевич Хрущев со свойственной ему запальчивостью, общаясь в 1959 году с вице-президентом США Ричардом Никсоном, заявил: «В нашем распоряжении имеются средства, которые будут иметь для вас тяжелые последствия. Мы вам покажем кузькину мать!» Задачу создания «матери Кузьмы», которая и должна была в очередной раз догнать и перегнать Америку, поставили сразу перед двумя советскими научными коллективами разработчиков ракетной техники. На этом фоне развернулась вторая, «малая» ракетная гонка, на этот раз уже внутри СССР.
«Отец советской космонавтики» и создатель Р-7 Сергей Королев придерживался принципа эволюции: если ракета не слишком подходит, сделаем нечто подобное, но лучше. Разрабатываемая его конструкторским бюро ракета Р-9 должна была лишиться большей части недостатков предшественницы и стать мощным оружием.
Но руководство СССР такой вариант не устраивал: а вдруг великий конструктор ошибется? В итоге главный в стране по военно-промышленным вопросам маршал Дмитрий Устинов прямо заявил: «Королева надо продублировать». И его продублировали - разработка еще одной баллистической ракеты была поручена днепропетровскому ОКБ-586 во главе с главным конструктором Михаилом Кузьмичом Янгелем.
Внимание Королева в то время, помимо боевой Р-9, было рассеяно на запуск станций к Луне и Марсу и в особенности на пилотируемой программе, тогда как Янгель полностью концентрировался на межконтинентальном проекте. Поэтому неудивительно, что в соревновании двух конструкторских бюро ОКБ последнего вырвалось вперед. Постановление Совмина по Р-16 вышло в мае 1959-го. Согласно документу, летные испытания ракеты должны были начаться в IV квартале 1960 года, с организацией серийного производства в 1962-м.
Но высокий темп работы сопровождался очень «либеральной» военной приемкой - от конструкторов не требовали обычного строгого соблюдения правил. По-видимому, за «революционность» схеме Янгеля прощалось все. Тем более, что она была прорывом не только в плане возможности находиться на дежурстве долгое время. Впервые все системы управления ракетой находились внутри нее самой: после старта Р-16 не требовала никаких команд извне и корректировала курс самостоятельно.
У Р-16 были отличные шансы стать основной в СССР. Оставался последний шаг: успешно испытать ее в полете. Идеей сделать все побыстрее горел и Хрущев, и первый Главнокомандующий ракетными войсками СССР Митрофан Иванович Неделин. У последнего, видимо, и родилась прекрасная идея провести успешные испытания к очередной годовщине Октябрьской революции. К этому времени традиция завершать важные союзные проекты к «красным дням календаря» уже давно стала общепринятой, более того, одобряемой властью.
В конце сентября 1960 года ракету Р-16 доставили из Днепропетровска на Байконур, на 23 октября были намечены полетные испытания. Ракету удалось заправить, а потом что-то пошло не так: автоматика дала сбой, возможно, сказывалась небрежность при предыдущих проверках. Турбонасосный агрегат Р-16 внезапно наполнился компонентами топлива. Нужно было исправлять дефект.
Конечно, это следовало делать, предварительно слив топливо. Но это означало потерю драгоценного времени. Как вспоминали очевидцы, лично Неделин заявил: «Что я буду говорить Никите?.. Ракету доработать на старте, страна ждет нас». Потому, против всех правил, техники начали ремонт полностью заправленной ракеты. Схему перепаяли. Заменили главный программный токораспределитель. Люки закрывали уже глубокой ночью. На заседании, проходившем тут же под ракетой, государственная комиссия отложила пуск до следующего дня.
При ремонте испытатели сделали фатальную ошибку - разыскивая неисправность, они отключили все системы, блокирующие нештатное срабатывание систем, и подключили бортовую электрическую батарею. В результате сложилась ситуация, когда ракета Р-16 с плохо работающей электроникой стояла, доверху наполненная взрывоопасным топливом.
На одной из многочисленных встреч с первым ответственным секретарем центрального Совета Межрегиональной общественной организации «Ветераны космодрома Байконур» полковником в отставке В. Савинским, Василий Васильевич, рассказывая о том трагическом дне, вспоминал: «Тревожно началось утро 24 октября. вокруг ракеты находилось примерно 250 человек, причем около 150 из них для испытаний были не нужны. Так, сам маршал М.И. Неделин спокойно сидел на стуле в двадцати метрах от ракеты. Царит торжественное, но и нервозное оживление, вызванное присутствием высшего руководства. Начальник стартовой позиции не уходит, мнется и все-таки решается пригласить маршала в бункер. Неделин делает шаг в направлении тяжелой окрашенной зеленой краской металлической двери, скрывавшей круто уходящие вниз узкие ступени, но в последний момент передумывает. Машет рукой: «Начинайте», - и отходит шагов на десять от ракеты.
Это было категорическим нарушением техники безопасности, и начальник полигона К.В. Герчик имел полное право и даже обязан убрать всех «лишних» людей с площадки, независимо от их ранга. Но рядом маршал, главнокомандующий, а он всего лишь генерал-майор артиллерии...»
Установленный на место новый токораспределитель привели в исходное положение. Прибор тут же отдал нештатную команду запустить маршевый двигатель второй ступени ракеты. В обычных условиях она была бы расценена как неверная и блокирована - но все блокирующие устройства были отключены. Топливо своевременно поступило в камеру, и двигатель включился. Раскаленная газовая струя ударила вниз. Только внизу был не бетон площадки, а доверху заполненная компонентами топлива первая ступень.
«Я видел, как маршал Неделин сидел на стуле возле КП, - продолжил свои воспоминания В.В. Савинский. - В 18.45 раздался треск, реакция у меня была мгновенной, расстояние 10 метров в сторону я преодолел со скоростью выше олимпийского рекорда. Оказавшись на песке, я услышал взрыв. Пламя промчалось по бетонке и облизало меня всего. Я горел, подумал: все кончено. Но что-то подсказывало, поскольку я был в памяти, - беги! Я побежал, но меня всего охватило пламя, потому я стал кататься в песке, поднимаюсь - все равно горю». Очнулся Савинский в госпитале на вторые сутки.
Первыми погибли техники, работавшие на предстартовых мачтах обслуживания. Огненная струя мгновенно прожгла баки первой ступени, вниз на головы ничего не успевших понять людей хлынули потоки горючего и окислителя, азотной кислоты, более ста пятидесяти тонн. Там, где они соприкасались, вспыхивало пламя. Первая ступень развалилась на куски. Сверху, довершая разрушение, обрушилась вторая ступень - горящие компоненты топлива разлетелись на сотни метров. Часть людей успела сообразить, что происходит, и попыталась убежать в укрытие - этот путь вел к мучительной смерти. К приезду высокого начальства площадку заасфальтировали, и она превратилась в капкан. Асфальт мгновенно расплавился, люди застревали в нем, через несколько мгновений гудрон вспыхнул... Потом на этом месте находили то, что не горело, - монеты, пряжки, инструменты. То, что происходило на старте Р-16, можно сравнить с фильмами-катастрофами. Буря огня, в котором сгорало не только все живое, но испарялся металл. Лавинообразное горение продолжалось около 20 секунд, после чего остатки агрегатов и сооружения догорали ещё два часа. Только после этого появилась возможность приступить к аварийно-спасательным работам.
Военная и конструкторская элита, собравшаяся на площадке, убежать не успела и сгорела., Первым в списке погибших и одним из первых, принявших страшную смерть, был 57летний командующий Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Старшего по званию, по сути, найти не удалось - была только темная тень на асфальте, значок депутата Верховного Совета и оплавившаяся звезда Героя Советского Союза.
Авторитет Неделина, вплоть до трагической гибели, был непререкаем. К его мнению прислушивался даже Маршал Победы Г.К. Жуков, а изучение архивных документов убеждает в том, что «пост Главкома по ракетным частям в составе Вооруженных Сил СССР» был учрежден 17 декабря 1959 года именно «под» Митрофана Ивановича.
Гибель Митрофана Ивановича до сих пор трактуется неоднозначно. Одни обвиняют его в халатности и беспечности, ставя ему в вину трагедию на космодроме. Другие его настойчиво защищают, объясняя все трагическим стечением обстоятельств. Всех обстоятельств трагедии мы не узнаем никогда. Время не повернешь вспять, погибших не воротишь. Важно другое. В критической ситуации Главком, бросив вызов угрозе и судьбе, остался со своими солдатами, офицерами и людьми до конца...
Кое-кому из страшно обгоревших людей удалось выжить, в том числе и К.В. Герчику - пожарные и медики, спешно стянутые на место катастрофы, оперативно отправляли их по госпиталям, и многие скончались уже на больничных койках. Всего погибло, по разным данным, от 98 до 126 человек. Эта цифра включает погибших на площадке и умерших впоследствии в госпитале. Более 50 человек получили ранения и ожоги. Повезло единицам.
Главному конструктору Р-16 фантастически повезло. За несколько мгновений до взрыва будущий дважды Герой Социалистического Труда, один из крупнейших советских ученых в области ракетной техники, в компании еще нескольких конструкторов спустился в курилку - яму в 30 метрах от стартового стола, где вокруг бочки были расставлены стулья. Но и это убогое убежище спасло ему жизнь. Янгель только успел прикурить, как вслед за ослепительной вспышкой раздался не взрыв, а могучий рокот - конструктор застыл, глядя на конец света. И рванулся к старту.
«Там люди. Я должен...», - бессвязно выкрикивает он. Его удерживают. Михаил Кузьмич вырывается. Он почти теряет в тот момент рассудок. Там горели в тысячеградусном пламени его друзья, его сотрудники. Надеялся ли он спасти гибнущих людей или хотел разделить их участь? Позже он срывал с выбегавших из огня людей горящую одежду, тушил ее, обжег себе руки, но не ушел до тех пор, пока кто-то из военных насильно не отвезли его в гостиницу. Как только врач перебинтовал ему руки, главный конструктор снова вернулся к горящей ракете.
В ночь на 25 октября на полигон вылетела правительственная комиссия во главе с председателем Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежневым.Правительственная комиссия начала расследовать происшедшее, обстановка в ракетно-космических кругах была нервозная, старт человека в космос был отложен на неопределенный срок.
По воспоминаниям главного конструктора ракеты-носителя «Энергия» Бориса Ивановича Губанова, Хрущёв, назначая комиссию, позвонил С.П. Королёву и спросил: «Что делать с Янгелем?» Несмотря на то, что отношения с Янгелем были у Королёва напряжёнными, он ответил: «Это могло произойти и со мной, и с любым главным конструктором».
Комиссия во главе с Л.И. Брежневым, прилетевшая из Москвы, рекомендовала ЦК и Политбюро никого репрессиям не подвергать. То же самое советовал Хрущеву и Сергей Королев. Брежнев, по свидетельству очевидцев, по прилете прямо заявил: «Никого наказывать не будем. Вы сами себя наказали. А сейчас самое главное - обратить все ваши силы, внимание, энергию и прочее на то, чтобы эту ракету довести до ума, потому что она страшно необходима для обороны нашей».
Действительно, непосредственные виновники аварии - главный конструктор системы управления и военные, допустившие испытания неподготовленной ракеты, - погибли в лавине огня. Моральная ответственность за трагедию, безусловно, лежала и на Янгеле, и тот чувствовал ее до конца жизни. Вскоре после возвращения с Байконура у него случился второй из пяти инфарктов, спустя десять лет все-таки сведших академика в могилу в возрасте всего 59 лет.
В своей докладной члены Правительственной комиссии также посчитали необходимым отметить: «Многочисленные беседы с непосредственными участниками испытания, очевидцами катастрофы и пострадавшими свидетельствуют о достойном и мужественном поведении людей, оказавшихся в крайне тяжелых условиях. Несмотря на серьезные последствия происшедшего события личный состав полигона и работники промышленности способны и готовы устранить вскрытые недостатки и полностью выполнить задание по отработке ракеты Р-16». Это была истинная правда!
У каждого из 250 человек, оказавшихся в тот час на 41-й площадке космодрома, была своя судьба, но даже с уцелевшими пережитое осталось навсегда.
По советской традиции о катастрофе гражданам СССР ничего не сообщили. Информация о трагедии была засекречена. Никаких официальных сообщений о катастрофе не было. Всем свидетелям, родным и близким было рекомендовано говорить о несчастном случае или авиационной катастрофе. Более того, чтобы уменьшить масштабы распространения по стране разговоров о трагедии, солдат-дембелей, которым в ноябре—декабре пришел срок увольняться в запас, отпустили по домам лишь весной, на полгода позже.
Большая часть погибших лежит в братской могиле на Байконуре. Остальных увезли в Днепропетровск, Харьков, Москву, где их останки также похоронили в обстановке полной секретности. Правительство было вынуждено официально объявить лишь о смерти маршала Неделина, но и она, по версии руководства Союза, произошла в результате «авиационной катастрофы». Похороны прошли на Красной площади 27 октября. После кремации урна с прахом Неделина с почестями была помещена в некрополе у Кремлёвской стены рядом с урной И.В. Курчатова.
Только в 1989 году перестройка и гласность принесли признание и этой трагедии.
Ежегодно 24 октября в память о тех, кто беззаветно выполнял свою работу по обеспечению безопасности своей Родины и отдал ей самое дорогое – свои жизни, проходят скорбные и торжественные митинги с возложением венков у братской могилы погибших на проспекте Гагарина в городе Байконур, у памятника на месте бывшей стартовой площадки Р-16 и на территории КБ «Южное» в Днепропетровске.
Когда мы учились в МАИ «Восход», наш учебный корпус выходил парадным фасадом на Солдатский парк, где был установлен скромный памятник. И в каждый день памяти мы стояли вместе с остальными в почетном карауле, разделяя скорбь об ушедших безвременно создателях и испытателях отечественной ракетной техники.
Характерно, что работы над ракетой Р-16 и не подумали прекращать. Спустя всего полгода она снова была представлена на испытания. И предсказуемо оказалась удачнее, чем Р-9, которую все же закончил Королев. Несмотря на октябрьскую катастрофу, вторая Р-16 полетела уже в феврале 1961-го, а к концу года первые ракетные полки, сформированные из этих МБР, получивших на западе обозначение SS-7 «Saddler», заступили на боевое дежурство. Долгожданный шаг к «ядерному паритету», возможно, и спасший планету от Третьей мировой, был сделан. До 1965 года было развернуто 186 пусковых установок комплексов Р-16 и Р-16У. На вооружении МБР этого типа состояли до середины 70-х годов. Последние ракеты наземных пусковых установок ликвидировали в 1977 году.
Ровно через три года, 24 октября 1964 года, в день памяти, на Байконуре снова катастрофа. Теперь с королевским детищем - баллистической ракетой Р-9А. Погибло 8 человек. Роковое совпадение. Но на Байконуре в них не верят. 24 октября здесь не проводят пуски.
Приказом Главнокомандующего РВСН день 24 октября объявлен Днем памяти военнослужащих, погибших при исполнении воинского долга. Подвиг воинов-ракетчиков, отдавших свои жизни Родине, всегда будет жить в сердцах испытателей ракетной техники Отечества и членов их семей.
Подготовил И.В. Кучменко,
ответственный секретарь Совета ветеранов
городского округа Ступино
