Попали в МО-74 треста “Мостострой-10”, который базировался в поселке Чильчи Тындинского района. Поначалу отряд пытались сохранить как трудовую единицу, однако специализация или квалификация подавляющего большинства “бойцов” не позволяла говорить о полезности проекта - его решили разбить на части, отправив комсомольцев непосредственно в бригады на строящиеся мосты. Зарплаты в бригадах были заметно выше, но и работать там нужно было совсем иначе, чем на “большой земле”. Однако в прерогативе сложившихся бригадных коллективов было и избавление от человеческого балласта - поэтому многие хоть и ждали предложенного испытательного срока, но побаивались его...Лично я был молодо амбициозен и имел за плечами пару строительных специальностей: так получилось, что когда пришло время отбора, костяк бригады проголосовал за мое оставление. Мало того, но уже через месяц-другой в качестве звеньевого выпустили в ночную смену...
Это было нечто: зима, холод, со всех сторон огни рычащей техники, мужики вдвое-трое старше меня - и всему этому нужно было дать вектор, ведущий к максимальной производительности. Как мне казалось тогда (да и сейчас тоже) сделали мало, но профессионалы при “разборе полетов” похвалили, что заметно повлияло на уверенность и умение брать ответственность на себя...
Бригада представляла собой спаянный коллектив, в котором абсолютно все решал бригадир. У нас это был Анатолий Красников. Жили в вагончиках непосредственно на объектах. Рабочая смена для звена 10 дней. Отдыхать ездили в Чильчи - все-таки какая-никакая, а цивилизация. Койки по типу армейских в два яруса, вагончик-столовая, как в фильме “Девчата”. Складывались, сами закупали продукты на базах, а еду готовила теща бригадира, которая в свое время работала в каком-то министерском пансионате на Иссык-Куле. Готовила божественно! Слава о наше столовой ходила по участку дороги длиной километров в 300-400. Через несколько месяцев закупку продуктов на базах возложили на меня: “у тебя получается”, хотя внутренне в этом деле я сильно комплексовал. Пришлось также освоить профессию киномеханика. Аппараты наличествовали практически в каждом подразделении, существовала система обменного фонда - ездили к соседям меняться фильмами...
Много было и курьезного. Например, задумали взрывники что-то снести рядом с нашей дислокацией. Все подготовили, вывели людей на расчетное расстояние, а меня, спящего после ночной смены, забыли в вагончике. Жахнуло, проснулся, не пойму, что произошло... Впоследствии оказалось, что парню из нашего бывшего отряда камень перебил бедро - а он, как положено, стоял за чертой. Другой камень пробил крышу пустого вагончика-столовой. Стоящий ближе всех ко взрыву “спальник”, в котором находился я, абсолютно не пострадал.
В связи со взрывами вспоминается и другой случай. Гуляя по тайге увидел на вершине сопки саранку (это японская лилия). Половина сопки была взорвана и представляла собой отвесную скалу высотой с пятиэтажку. Ну и полез я доставать этот цветок... Мне его и дарить-то некому было - в бригаде кроме жены и тещи бригадира женщин вообще не было. Напряженно лез по этой скале, до вершины метров пять осталось. Вдруг понимаю, что ни вверх, ни вниз нет пути. Есть только площадка в стороне от которой можно подняться выше, но на нее нужно прыгнуть, как никогда раньше и удержаться после этого прыжка. Вишу, как скалолаз, которых показывали в “Клубе путешественников” по телевизору. Ноги слабеют, руки слабеют. Благо, что никого вокруг нет: ору “мама”, зову Бога и представляю, как я лечу к подножию, перемалывая плоть и кости о камни...Понимая, что в конец ослабев, все равно сорвусь - прыгаю, добираюсь до вершины и лежу возле злосчастного цветка, вдыхая необычайно сладкий запах цветущего в тайге багульника...
В составе бригады Красникова построил 4 моста. Главной нашей задачей было дойти до реки Олекма. Несколько обидно было, что все почести доставались путеукладчикам, хотя мы шли впереди них. Впрочем, приезжал и по мою душу фотокорреспондент. Решил снять нас с товарищем. На “большой земле” я был пижоном, с собой привез много белых рубашек, которые решил изнашивать на работе. Лето, жара невыносимая - как раз на момент приезда газетчика был в одной из них. Он и говорит, что это не соответствует образу советского рабочего попросил ребят на меня накинуть какую-нибудь робу. Так и сфотографировал. Картинка вышла настолько ура-патриотической, что ее напечатали не только в Тындинской районной газете, но и в областной, а затем и в “Гудке”...
Много еще можно рассказать об этом периоде жизни: например, о том, как эвенки приезжали к нам сватать своих женщин - лишь бы ты остался в их стойбище, о международном скандале с корейцами, о котором тогда говорило радио “Голос Америки”, о том, как спасали технику во время летних пожаров и о том, как сами ездили свататься за триста километров. Хорошее было время: спокойное и доброе. Потом что-то стало меняться - уехал я с БАМа после случая, о котором рассказывали на нашем участке строительства с возмущением: водитель подвез путника и взял с него за поездку деньги... Пришло понимание, что времена меняются и пора возвращаться “на большую землю”.
Захаров Анатолий Викторович
г. Воскресенск
Бригада представляла собой спаянный коллектив, в котором абсолютно все решал бригадир. У нас это был Анатолий Красников. Жили в вагончиках непосредственно на объектах. Рабочая смена для звена 10 дней. Отдыхать ездили в Чильчи - все-таки какая-никакая, а цивилизация. Койки по типу армейских в два яруса, вагончик-столовая, как в фильме “Девчата”. Складывались, сами закупали продукты на базах, а еду готовила теща бригадира, которая в свое время работала в каком-то министерском пансионате на Иссык-Куле. Готовила божественно! Слава о наше столовой ходила по участку дороги длиной километров в 300-400. Через несколько месяцев закупку продуктов на базах возложили на меня: “у тебя получается”, хотя внутренне в этом деле я сильно комплексовал. Пришлось также освоить профессию киномеханика. Аппараты наличествовали практически в каждом подразделении, существовала система обменного фонда - ездили к соседям меняться фильмами...
Много было и курьезного. Например, задумали взрывники что-то снести рядом с нашей дислокацией. Все подготовили, вывели людей на расчетное расстояние, а меня, спящего после ночной смены, забыли в вагончике. Жахнуло, проснулся, не пойму, что произошло... Впоследствии оказалось, что парню из нашего бывшего отряда камень перебил бедро - а он, как положено, стоял за чертой. Другой камень пробил крышу пустого вагончика-столовой. Стоящий ближе всех ко взрыву “спальник”, в котором находился я, абсолютно не пострадал.
В связи со взрывами вспоминается и другой случай. Гуляя по тайге увидел на вершине сопки саранку (это японская лилия). Половина сопки была взорвана и представляла собой отвесную скалу высотой с пятиэтажку. Ну и полез я доставать этот цветок... Мне его и дарить-то некому было - в бригаде кроме жены и тещи бригадира женщин вообще не было. Напряженно лез по этой скале, до вершины метров пять осталось. Вдруг понимаю, что ни вверх, ни вниз нет пути. Есть только площадка в стороне от которой можно подняться выше, но на нее нужно прыгнуть, как никогда раньше и удержаться после этого прыжка. Вишу, как скалолаз, которых показывали в “Клубе путешественников” по телевизору. Ноги слабеют, руки слабеют. Благо, что никого вокруг нет: ору “мама”, зову Бога и представляю, как я лечу к подножию, перемалывая плоть и кости о камни...Понимая, что в конец ослабев, все равно сорвусь - прыгаю, добираюсь до вершины и лежу возле злосчастного цветка, вдыхая необычайно сладкий запах цветущего в тайге багульника...
В составе бригады Красникова построил 4 моста. Главной нашей задачей было дойти до реки Олекма. Несколько обидно было, что все почести доставались путеукладчикам, хотя мы шли впереди них. Впрочем, приезжал и по мою душу фотокорреспондент. Решил снять нас с товарищем. На “большой земле” я был пижоном, с собой привез много белых рубашек, которые решил изнашивать на работе. Лето, жара невыносимая - как раз на момент приезда газетчика был в одной из них. Он и говорит, что это не соответствует образу советского рабочего попросил ребят на меня накинуть какую-нибудь робу. Так и сфотографировал. Картинка вышла настолько ура-патриотической, что ее напечатали не только в Тындинской районной газете, но и в областной, а затем и в “Гудке”...
Много еще можно рассказать об этом периоде жизни: например, о том, как эвенки приезжали к нам сватать своих женщин - лишь бы ты остался в их стойбище, о международном скандале с корейцами, о котором тогда говорило радио “Голос Америки”, о том, как спасали технику во время летних пожаров и о том, как сами ездили свататься за триста километров. Хорошее было время: спокойное и доброе. Потом что-то стало меняться - уехал я с БАМа после случая, о котором рассказывали на нашем участке строительства с возмущением: водитель подвез путника и взял с него за поездку деньги... Пришло понимание, что времена меняются и пора возвращаться “на большую землю”.
Захаров Анатолий Викторович
г. Воскресенск